Дождь не может идти вечно (с)
понедельник, 26 августа 2013
Дождь не может идти вечно (с)
через триста лет покинутый город становится диким парком,
в шесть утра уцелевшие окна целуют последние холода.
истончаются улицы и дрожат, будто нити в руках у безумной парки.
голос вплетен в помехи, ветер в обвисшие провода.
до запретных земель добираются дети, им нравится страшное и большое:
черные дыры, бесплотные тени, невидимые корабли, -
а там ничего: только шепот и только шорох,
только музыка из-под земли.
только заросшая лестница, разбитый дверной проем;
лето придет навсегда и к полуночи не остынет.
всякий твой путь отныне приводит в мою пустыню,
к желтым морям одуванчиков, островам полыни,
легкое сердце мое...
и когда на улицы ляжет вечер неподвижный и голубой,
под твоими ногами мои расцветут следы,
допотопный приемник захлебнется собственным шумом,
подожди: я хочу говорить с тобой, я уже говорю с тобой,
плоть от плоти растресканного асфальта,
кровь дождевой воды,
послушай меня,
придумай...
я хочу говорить с тобой под раскрытым небом, рука в руке,
в небывалое время суток, при меняющейся погоде,
и плевать, что мой город звучит на твоем языке
нехорошо: "не ходи сюда" - или как-то вроде...
(с) Е. Перченкова
в шесть утра уцелевшие окна целуют последние холода.
истончаются улицы и дрожат, будто нити в руках у безумной парки.
голос вплетен в помехи, ветер в обвисшие провода.
до запретных земель добираются дети, им нравится страшное и большое:
черные дыры, бесплотные тени, невидимые корабли, -
а там ничего: только шепот и только шорох,
только музыка из-под земли.
только заросшая лестница, разбитый дверной проем;
лето придет навсегда и к полуночи не остынет.
всякий твой путь отныне приводит в мою пустыню,
к желтым морям одуванчиков, островам полыни,
легкое сердце мое...
и когда на улицы ляжет вечер неподвижный и голубой,
под твоими ногами мои расцветут следы,
допотопный приемник захлебнется собственным шумом,
подожди: я хочу говорить с тобой, я уже говорю с тобой,
плоть от плоти растресканного асфальта,
кровь дождевой воды,
послушай меня,
придумай...
я хочу говорить с тобой под раскрытым небом, рука в руке,
в небывалое время суток, при меняющейся погоде,
и плевать, что мой город звучит на твоем языке
нехорошо: "не ходи сюда" - или как-то вроде...
(с) Е. Перченкова
вторник, 20 августа 2013
Дождь не может идти вечно (с)
Погляди, он скажет, шар голубой и воздушный колокол,
молоко тумана, ранние сумерки вдоль берегов.
Господи, нет ничего тяжелее облака.
Горше меда нет ничего.
Погляди, он скажет, набело перелистаны
перелески, выселки, двери с пустых петель.
Дети мои осины, синицы, лиственницы.
Не плачь, не пугай детей.
Погляди, он скажет, водоросли и волосы,
корни и руки, золото и шитье.
Господи, нет печальней воды, поющей о воздухе.
Нет счастливей ее.
(с) Е. Перченкова
молоко тумана, ранние сумерки вдоль берегов.
Господи, нет ничего тяжелее облака.
Горше меда нет ничего.
Погляди, он скажет, набело перелистаны
перелески, выселки, двери с пустых петель.
Дети мои осины, синицы, лиственницы.
Не плачь, не пугай детей.
Погляди, он скажет, водоросли и волосы,
корни и руки, золото и шитье.
Господи, нет печальней воды, поющей о воздухе.
Нет счастливей ее.
(с) Е. Перченкова
понедельник, 19 августа 2013
Дождь не может идти вечно (с)
Занавешены окна неделю,
Облаками затоплена даль.
От грозы приутихшую землю
Поливает дождями печаль.
Оттого ли ей грустно, что лето
Свой букет отшвырнув за стекло,
Не сдержав о веселье обета
Через лужи в туман утекло.
Оттого ли любимая плачет,
Что лихой черноглазый хитрец
Из-под сердца похитив удачу
Ожиданий оставил венец.
Оттого ли так осень подкралась,
Что уже всё вокруг свершено,
И теперь ничего не осталось,
Лишь рукой помахать ей в окно.
(с) О. Кравцова
Облаками затоплена даль.
От грозы приутихшую землю
Поливает дождями печаль.
Оттого ли ей грустно, что лето
Свой букет отшвырнув за стекло,
Не сдержав о веселье обета
Через лужи в туман утекло.
Оттого ли любимая плачет,
Что лихой черноглазый хитрец
Из-под сердца похитив удачу
Ожиданий оставил венец.
Оттого ли так осень подкралась,
Что уже всё вокруг свершено,
И теперь ничего не осталось,
Лишь рукой помахать ей в окно.
(с) О. Кравцова
Дождь не может идти вечно (с)
Опять чертов бронхит. Нельзя мне жить в крупном городе. На море хочу или в горы или в тайгу. Еще очень много до пенсии, а так бы сбег нафиг. На больничный нельзя, народ по отпускам разбежался. Будем мужественно работать на благо капитализма.
Дождь не может идти вечно (с)
Что-то верно сломалось в мире,
Боги перевели часы.
Я живу у тебя в квартире
И встаю на твои весы.
Разговоры пусты и мелки.
Взгляды – будто удары в пах.
Я молюсь на твои тарелки
И кормлю твоих черепах.
Твои люди звонками пилят
Тишину. Иногда и в ночь.
Ты умеешь смотреть навылет.
Я смотрю на тебя точь-в-точь,
Как вслед Ною глядели звери,
Не допущенные к Ковчег.
Я останусь сидеть у двери.
Ты уедешь на саундчек…
(с) Вера Полозкова
Боги перевели часы.
Я живу у тебя в квартире
И встаю на твои весы.
Разговоры пусты и мелки.
Взгляды – будто удары в пах.
Я молюсь на твои тарелки
И кормлю твоих черепах.
Твои люди звонками пилят
Тишину. Иногда и в ночь.
Ты умеешь смотреть навылет.
Я смотрю на тебя точь-в-точь,
Как вслед Ною глядели звери,
Не допущенные к Ковчег.
Я останусь сидеть у двери.
Ты уедешь на саундчек…
(с) Вера Полозкова
Дождь не может идти вечно (с)
Подноси к тряпью лучину, раздувай просохший трут,
хлопок, хвою, древесину. Ты ещё -- пустой сосуд.
Буква на листе бумаги (будь и он благословен!)
Ты ещё в начале саги. Будет пища, будет день.
Будут окна, будут двери хлопать за твоей спиной.
Ты еще -- песчаный берег; след, не тронутый волной.
Север сушит, сад стареет, долго созревает плод.
Почему любить сильнее что-то сердцу не дает?
Нарасти другую кожу, облекайся хоть в виссон, --
почему любить не можешь, словно этого лишён?
(с) А. Дитцель
хлопок, хвою, древесину. Ты ещё -- пустой сосуд.
Буква на листе бумаги (будь и он благословен!)
Ты ещё в начале саги. Будет пища, будет день.
Будут окна, будут двери хлопать за твоей спиной.
Ты еще -- песчаный берег; след, не тронутый волной.
Север сушит, сад стареет, долго созревает плод.
Почему любить сильнее что-то сердцу не дает?
Нарасти другую кожу, облекайся хоть в виссон, --
почему любить не можешь, словно этого лишён?
(с) А. Дитцель
Дождь не может идти вечно (с)
Если плачет царевна, вянут в саду пионы.
Над столицей солнце и дождь пятый день подряд.
Что-то воет в лесу одиноко и монотонно.
Не везёт рыбакам. В пекарнях коржи горят.
Если плачет царевна, мох укрывает камень.
Всякий крепкий побег безвольно лежит, как плеть.
С гор спускаются злые, угрюмые великаны --
подержать на ладони, погладить и пожалеть.
Море в гневе швыряет на берег ошмётки пены,
огоньки и сирены скрываются в толще вод.
Если плачет такой, как я, то во всей вселенной
не случается ничего.
-------------------------
За сгоревшим бором, плешивым камнем,
Под изрезанным звездами брюхом ночи
Он ревет, как боров, поёт с волками,
Прорастает, струится, преграды точит —
Мой двойник, несбывшийся лучший образ,
Невесомый, умеющий видеть кожей,
Пьющий лунный свет, быстрый, словно кобра,
Идеальный контур, избранник божий,
Ждущий утро у солнечного причала,
В высоту взмывающий пёстрой птицей.
Иногда он грезится мне ночами,
И наутро хочется удавиться.
Я — охапка слов, он — изящней хокку.
Он властитель времени — я не в силах
Обуздать даже мимику и походку.
Хоть бы там, на небе, перекосило
Тех, кто сортирует и делит чары,
Тех, кто пел его и меня чеканил.
Иногда я грежусь ему ночами.
Утром он пыхтит над черновиками:
Сгорблен, сер, испуган, сосредоточен,
Будто вдруг нащупал в себе прореху.
И когда он не может сложить двух строчек,
Я давлюсь злорадным, натужным смехом.
(с) Дана Сидерос
Над столицей солнце и дождь пятый день подряд.
Что-то воет в лесу одиноко и монотонно.
Не везёт рыбакам. В пекарнях коржи горят.
Если плачет царевна, мох укрывает камень.
Всякий крепкий побег безвольно лежит, как плеть.
С гор спускаются злые, угрюмые великаны --
подержать на ладони, погладить и пожалеть.
Море в гневе швыряет на берег ошмётки пены,
огоньки и сирены скрываются в толще вод.
Если плачет такой, как я, то во всей вселенной
не случается ничего.
-------------------------
За сгоревшим бором, плешивым камнем,
Под изрезанным звездами брюхом ночи
Он ревет, как боров, поёт с волками,
Прорастает, струится, преграды точит —
Мой двойник, несбывшийся лучший образ,
Невесомый, умеющий видеть кожей,
Пьющий лунный свет, быстрый, словно кобра,
Идеальный контур, избранник божий,
Ждущий утро у солнечного причала,
В высоту взмывающий пёстрой птицей.
Иногда он грезится мне ночами,
И наутро хочется удавиться.
Я — охапка слов, он — изящней хокку.
Он властитель времени — я не в силах
Обуздать даже мимику и походку.
Хоть бы там, на небе, перекосило
Тех, кто сортирует и делит чары,
Тех, кто пел его и меня чеканил.
Иногда я грежусь ему ночами.
Утром он пыхтит над черновиками:
Сгорблен, сер, испуган, сосредоточен,
Будто вдруг нащупал в себе прореху.
И когда он не может сложить двух строчек,
Я давлюсь злорадным, натужным смехом.
(с) Дана Сидерос
суббота, 17 августа 2013
Дождь не может идти вечно (с)
чужом окне чужая женщина не спит.
Чужая женщина в чужом окне гадает.
Какая карта ей сегодня выпадает?
Пошли ей, господи, четверку королей!
Король бубей, король трефей, король червей,
король пиковый, полуночная морока.
Все карты спутаны — ах, поздняя дорога,
пустые хлопоты, случайный интерес.
Чужая женщина, полночное окно.
Средина августа, пустынное предместье.
Предвестье осени, внезапное известье
о приближенье первых чисел сентября.
Чужая женщина, случайный интерес.
Все карты спутаны, последний лепет лета.
Средина августа, две дамы, два валета,
предвестье осени, девятка и король.
Предвестье осени, преддверье сентября.
Невнятный шелест, бормотанье, лепетанье.
Дождя и тополя полночное свиданье,
листвы и капель полусонный разговор.
Чужая женщина, полночное окно.
Средина августа, живу в казенном доме.
Преддверье осени, и ночь на переломе,
и масть бубновая скользит по тополям.
Чужая женщина, последний свет в окне.
И тополя меняют масть, и дом казенный
спит, как невинно осужденный и казненный
за чьи — неведомо, но тяжкие грехи.
(с) Ю. Левитанский
Чужая женщина в чужом окне гадает.
Какая карта ей сегодня выпадает?
Пошли ей, господи, четверку королей!
Король бубей, король трефей, король червей,
король пиковый, полуночная морока.
Все карты спутаны — ах, поздняя дорога,
пустые хлопоты, случайный интерес.
Чужая женщина, полночное окно.
Средина августа, пустынное предместье.
Предвестье осени, внезапное известье
о приближенье первых чисел сентября.
Чужая женщина, случайный интерес.
Все карты спутаны, последний лепет лета.
Средина августа, две дамы, два валета,
предвестье осени, девятка и король.
Предвестье осени, преддверье сентября.
Невнятный шелест, бормотанье, лепетанье.
Дождя и тополя полночное свиданье,
листвы и капель полусонный разговор.
Чужая женщина, полночное окно.
Средина августа, живу в казенном доме.
Преддверье осени, и ночь на переломе,
и масть бубновая скользит по тополям.
Чужая женщина, последний свет в окне.
И тополя меняют масть, и дом казенный
спит, как невинно осужденный и казненный
за чьи — неведомо, но тяжкие грехи.
(с) Ю. Левитанский
среда, 14 августа 2013
Дождь не может идти вечно (с)
Эти люди вокруг – вероятно, прекрасные люди.
Только мы-то с тобой, мой родной мизантроп, не прекрасны.
Только раны болят, наносимые гранями буден.
Но они заживут на пороге Медового Спаса.
Эти люди вокруг – я порой их не вижу без лупы,
хоть они и горды принадлежностью к скальной породе.
Посмотри: колокольчик расцвёл на окраине клумбы,
и пока что не поздно свернуть на любом повороте.
Позвони в колокольчик – и сразу откроется август,
и орехи да яблоки вмиг на деревьях повиснут.
Доктор Лето латынью напишет нам точный диагноз
и назначит лечиться друг другом – отныне и присно.
(с) Н. Невыразимова
Только мы-то с тобой, мой родной мизантроп, не прекрасны.
Только раны болят, наносимые гранями буден.
Но они заживут на пороге Медового Спаса.
Эти люди вокруг – я порой их не вижу без лупы,
хоть они и горды принадлежностью к скальной породе.
Посмотри: колокольчик расцвёл на окраине клумбы,
и пока что не поздно свернуть на любом повороте.
Позвони в колокольчик – и сразу откроется август,
и орехи да яблоки вмиг на деревьях повиснут.
Доктор Лето латынью напишет нам точный диагноз
и назначит лечиться друг другом – отныне и присно.
(с) Н. Невыразимова
Дождь не может идти вечно (с)
Позабыв о светлом Фебе
У полуночной черты,
Мертвый лик на темном небе
Сеет мертвые цветы
И о нашем черством хлебе
Окаянные мечты.
Или нет заботы Гебе?
Или кубки все пусты?
Что не сгинуло, то сгинет,
Только мается пока.
Веет скудный дух пустыни
С аравийского песка.
От погибшей розы ныне
Не поднимешь лепестка.
Победительная стынет
Утомительно тоска.
Вспоминаю сказки Коры,
Покидавшей мир иной
В час, когда темнеют горы
Под внимающей луной, —
Эвменид несносных хоры
Оглашают мрак ночной,
Слышны горькие укоры,
Голос совести земной.
Мать-Деметра, ты Аиду
Персефону отдала.
Разве только панихиду
Ты отпеть по ней могла?
Слезоносную Обиду
Ты на землю навела.
Клич скорее Немезиду,
Расторгай оковы зла.
Сердце кровью ли сочится, —
Грудь разрежь, а сердце вынь,
Персефона возродится,
Ты в отчаяньи не стынь.
Пусть на землю кровь струится
Чистым сеяньем святынь,
И навеки расточится
Дух скудеюших пустынь,
Роза влагой оросится,
Свянет горькая полынь.
(с) Ф. Сологуб
У полуночной черты,
Мертвый лик на темном небе
Сеет мертвые цветы
И о нашем черством хлебе
Окаянные мечты.
Или нет заботы Гебе?
Или кубки все пусты?
Что не сгинуло, то сгинет,
Только мается пока.
Веет скудный дух пустыни
С аравийского песка.
От погибшей розы ныне
Не поднимешь лепестка.
Победительная стынет
Утомительно тоска.
Вспоминаю сказки Коры,
Покидавшей мир иной
В час, когда темнеют горы
Под внимающей луной, —
Эвменид несносных хоры
Оглашают мрак ночной,
Слышны горькие укоры,
Голос совести земной.
Мать-Деметра, ты Аиду
Персефону отдала.
Разве только панихиду
Ты отпеть по ней могла?
Слезоносную Обиду
Ты на землю навела.
Клич скорее Немезиду,
Расторгай оковы зла.
Сердце кровью ли сочится, —
Грудь разрежь, а сердце вынь,
Персефона возродится,
Ты в отчаяньи не стынь.
Пусть на землю кровь струится
Чистым сеяньем святынь,
И навеки расточится
Дух скудеюших пустынь,
Роза влагой оросится,
Свянет горькая полынь.
(с) Ф. Сологуб
суббота, 10 августа 2013
Дождь не может идти вечно (с)
Мы купили красные перцы, для того чтобы зажарить их на гриле, и большие коричневые яйца, и козий сыр, и салат, и блестящие розовые луковицы. А когда корзина заполнилась доверху, мы перешли дорогу и купили полутораметровый багет – gros pain, которым так вкусно собирать со дна тарелки остатки заправки из оливкового масла и виноградного уксуса. В булочной было многолюдно и шумно, пахло теплым тестом и жареным миндалем, добавленным в утренние пирожные…
Каждый покупатель брал провизии словно на целую роту. Одна круглобокая жизнерадостная женщина купила шесть больших буханок – три метра хлеба, - шоколадную бриошь размером с хорошую шляпу и целый яблочный торт: ломтики яблок, уложенные концентрическими кругами и залитые абрикосовым желе. Мы вспомнили, что сегодня не завтракали.
Зато мы отыгрались за ланчем, в меню которого входили холодные жареные перцы, блестящие от оливкового масла; мидии, обернутые в бекон и запеченные на гриле; салат и сыры. Мы выпили вина, солнце грело вовсю, и нас потянуло в сон.
---------------------------------------
Мои часы уже давно лежали в ящике стола, а время я более-менее точно определял по положению теней у нас во дворе. Я постоянно забывал, какое сегодня число и день недели — это уже не казалось мне важным. Постепенно я превращался в очень счастливый овощ
-----------------------------------------
(с) П. Мейл
Каждый покупатель брал провизии словно на целую роту. Одна круглобокая жизнерадостная женщина купила шесть больших буханок – три метра хлеба, - шоколадную бриошь размером с хорошую шляпу и целый яблочный торт: ломтики яблок, уложенные концентрическими кругами и залитые абрикосовым желе. Мы вспомнили, что сегодня не завтракали.
Зато мы отыгрались за ланчем, в меню которого входили холодные жареные перцы, блестящие от оливкового масла; мидии, обернутые в бекон и запеченные на гриле; салат и сыры. Мы выпили вина, солнце грело вовсю, и нас потянуло в сон.
---------------------------------------
Мои часы уже давно лежали в ящике стола, а время я более-менее точно определял по положению теней у нас во дворе. Я постоянно забывал, какое сегодня число и день недели — это уже не казалось мне важным. Постепенно я превращался в очень счастливый овощ
-----------------------------------------
(с) П. Мейл
пятница, 09 августа 2013
Дождь не может идти вечно (с)
Дождь не может идти вечно (с)
Дождь не может идти вечно (с)
Дождь не может идти вечно (с)
Там, где сошлись деревья в лесную секту, в чаще глухой, где есть чего опасаться,
встретить нетрудно Железного Дровосека, - если вы там сумеете оказаться;
там, где ни ветра, ни васильков, ни маков, где человеку жить никакого проку,
циник холодный, рубящий правду-матку, в чаще лесной пробивает себе дорогу.
Даже медведи его стороной обходят, слыша сквозь чащу кровь леденящий скрежет,
если идёт охота - конец охоте, каждому ясно - такой без ножа зарежет;
вот и идёт он лесом, кусок железа, взглядом одним валя вековые сосны,
добрый десяток верных холодных лезвий в редкий полуденный час отражают солнце.
А по утрам растворяется без остатка - сон вспоминаем, если проснуться рано, -
та, что глядит и глядит на него без страха, не опасаясь приподнимать забрало.
Так и идёт, весь дрожа от птичьего меццо, - будто бы в уши вонзаемые рапиры;
просто он весь целиком состоит из сердца,
просто он слишком живой для этого мира.
(c) Е. Михайлова
встретить нетрудно Железного Дровосека, - если вы там сумеете оказаться;
там, где ни ветра, ни васильков, ни маков, где человеку жить никакого проку,
циник холодный, рубящий правду-матку, в чаще лесной пробивает себе дорогу.
Даже медведи его стороной обходят, слыша сквозь чащу кровь леденящий скрежет,
если идёт охота - конец охоте, каждому ясно - такой без ножа зарежет;
вот и идёт он лесом, кусок железа, взглядом одним валя вековые сосны,
добрый десяток верных холодных лезвий в редкий полуденный час отражают солнце.
А по утрам растворяется без остатка - сон вспоминаем, если проснуться рано, -
та, что глядит и глядит на него без страха, не опасаясь приподнимать забрало.
Так и идёт, весь дрожа от птичьего меццо, - будто бы в уши вонзаемые рапиры;
просто он весь целиком состоит из сердца,
просто он слишком живой для этого мира.
(c) Е. Михайлова
четверг, 08 августа 2013
Дождь не может идти вечно (с)
Осенние лица. Город внутри дождя.
Из вечного инея вырванный монолог.
Ненависть знает, что я не видел тебя
по мокрым созвездиям в лужах около ног.
Ненависть знает: никто меня не просил
жить как попало, путая детство фраз...
Все, что истерто во сне ворованных сил,
не расходится внутри нас.
Учат ли мертвых ползать внутри огня?
Скован ли холод стремительностью реки?
Во имя идущего мимо всего меня
помоги этой женщине, Господи, помоги
знать, что не выжил или не сохранил
из вечного инея вырванный монолог,
по мокрой листве ползущий между могил,
как человек по стеблю неравных строк.
(с) А. Кубрик
Из вечного инея вырванный монолог.
Ненависть знает, что я не видел тебя
по мокрым созвездиям в лужах около ног.
Ненависть знает: никто меня не просил
жить как попало, путая детство фраз...
Все, что истерто во сне ворованных сил,
не расходится внутри нас.
Учат ли мертвых ползать внутри огня?
Скован ли холод стремительностью реки?
Во имя идущего мимо всего меня
помоги этой женщине, Господи, помоги
знать, что не выжил или не сохранил
из вечного инея вырванный монолог,
по мокрой листве ползущий между могил,
как человек по стеблю неравных строк.
(с) А. Кубрик
Дождь не может идти вечно (с)
Как под лысой горой собирают медведи хмель,
набивают подушки, вышитые крестом,
как в паучьих селениях шали плетут к зиме,
как луна наливается мутным молочным льдом,
как мертвеет трава, зябнут корни, чернеет пруд,
застывает стеклянной жилой подземный ключ,
как зайчата глодают ветки, дерут кору,
как горька брусника, мох мягок, и тёрн колюч.
По душистым еловым иглам, листве гнилой,
осторожно ступай, малыш, не порань ступней,
отыщи ветлу, полезай в дупло, там тепло.
Спи, малыш, до весны,
я найду тебя по весне.
Слушай, слушай, малыш, как вороны говорят,
как куницы и лисы учат щенков петлять.
В черных бочках моченые яблоки сентября,
в остывающей печке ящерка на углях.
Ищет, ищет Яга в лесу маслят да малят.
Гонит, гонит чертей со двора петушиный крик.
Под пятнистым коровьим боком телята спят.
Съест хозяин корову -- косточки прибери,
заверни в платок, завяжи простой узелок,
закопай в перекрестье дорог, поливай да пой:
утром вырастет вяз, полезай в дупло, там тепло.
Спи, малыш, до весны,
я вернусь за тобой весной.
Как бродячие псы жмутся к люкам у теплотрасс,
ветер стонет, изрезавши брюхо о провода.
Как закат исходит на лёд, меняет окрас.
Холод, холод идёт, тепла ему не отдай.
Избегай разговоров с людьми, не бери даров,
сны храни в кульке, к груди прижимай кулёк.
Ты для них артефакт, сердце лета, свежая кровь,
дефицитный продукт, редкий радужный мотылёк:
изловить, засушить, к стенке пробковой приколоть.
Не ищи ночлега -- в Коломенском старый дуб,
шесть веков ему. Полезай в дупло, там тепло.
Спи, малыш, до весны.
А весной я тебя найду.
(с) Д. Сидерос
набивают подушки, вышитые крестом,
как в паучьих селениях шали плетут к зиме,
как луна наливается мутным молочным льдом,
как мертвеет трава, зябнут корни, чернеет пруд,
застывает стеклянной жилой подземный ключ,
как зайчата глодают ветки, дерут кору,
как горька брусника, мох мягок, и тёрн колюч.
По душистым еловым иглам, листве гнилой,
осторожно ступай, малыш, не порань ступней,
отыщи ветлу, полезай в дупло, там тепло.
Спи, малыш, до весны,
я найду тебя по весне.
Слушай, слушай, малыш, как вороны говорят,
как куницы и лисы учат щенков петлять.
В черных бочках моченые яблоки сентября,
в остывающей печке ящерка на углях.
Ищет, ищет Яга в лесу маслят да малят.
Гонит, гонит чертей со двора петушиный крик.
Под пятнистым коровьим боком телята спят.
Съест хозяин корову -- косточки прибери,
заверни в платок, завяжи простой узелок,
закопай в перекрестье дорог, поливай да пой:
утром вырастет вяз, полезай в дупло, там тепло.
Спи, малыш, до весны,
я вернусь за тобой весной.
Как бродячие псы жмутся к люкам у теплотрасс,
ветер стонет, изрезавши брюхо о провода.
Как закат исходит на лёд, меняет окрас.
Холод, холод идёт, тепла ему не отдай.
Избегай разговоров с людьми, не бери даров,
сны храни в кульке, к груди прижимай кулёк.
Ты для них артефакт, сердце лета, свежая кровь,
дефицитный продукт, редкий радужный мотылёк:
изловить, засушить, к стенке пробковой приколоть.
Не ищи ночлега -- в Коломенском старый дуб,
шесть веков ему. Полезай в дупло, там тепло.
Спи, малыш, до весны.
А весной я тебя найду.
(с) Д. Сидерос
среда, 07 августа 2013
Дождь не может идти вечно (с)
тихое сердце не знает иных скорбей
певчая птица заступница ли в печали
что говорить летучую смерть к себе
как некрасивую девочку приучая
я ли тебя не слышу не вижу зла
чтобы обманывать
нет посиди побудь
у меня есть столько всего
что можно тебе сказать
в чёрные утекающие глаза
в сжатое горло
и в костяную грудь
чтобы заплакала и ушла
(c) Е. Перченкова
певчая птица заступница ли в печали
что говорить летучую смерть к себе
как некрасивую девочку приучая
я ли тебя не слышу не вижу зла
чтобы обманывать
нет посиди побудь
у меня есть столько всего
что можно тебе сказать
в чёрные утекающие глаза
в сжатое горло
и в костяную грудь
чтобы заплакала и ушла
(c) Е. Перченкова
Дождь не может идти вечно (с)
звезды просыпались видно карман худой
жидкие краски несделанная работа
ты прочитал честертона и стал средой
я прочитала следом и стала субботой
что остается нам только в конце письма
хрестоматийным росчерком ставить vale
я не жалею я выбирала сама
встретимся если так только на карнавале
чтоб опознать друг друга в орнаментах на плаще
рядом встать как ни разу еще не стояли
только конечно не встретимся нет никогда вообще
будем ходить друг за другом на расстоянии
вот я целую в затылок пятницу смеюсь слова берегу
вот он красивый такой усталый такой придурок
вот обернулся ты рассказываешь четвергу
как перестал читать художественную литературу
наши глаза одинаково неподвижны змеины желты
от невозможности встречи от ревности к тем кто возле
и мы вряд ли поймем что четверг это тоже я а пятница тоже ты
и что кроме нас никогда и не было никого здесь
(с) О. Константинова
жидкие краски несделанная работа
ты прочитал честертона и стал средой
я прочитала следом и стала субботой
что остается нам только в конце письма
хрестоматийным росчерком ставить vale
я не жалею я выбирала сама
встретимся если так только на карнавале
чтоб опознать друг друга в орнаментах на плаще
рядом встать как ни разу еще не стояли
только конечно не встретимся нет никогда вообще
будем ходить друг за другом на расстоянии
вот я целую в затылок пятницу смеюсь слова берегу
вот он красивый такой усталый такой придурок
вот обернулся ты рассказываешь четвергу
как перестал читать художественную литературу
наши глаза одинаково неподвижны змеины желты
от невозможности встречи от ревности к тем кто возле
и мы вряд ли поймем что четверг это тоже я а пятница тоже ты
и что кроме нас никогда и не было никого здесь
(с) О. Константинова