Я теку. Одиноко моя река вдоль пустых берегов бежит.
Он входил в меня. Он тонул во мне. Он на дне у меня лежит.
И от снов его про пьянящий мёд тяжелеет моя вода.
Я теку. Теку по ногам его. По губам. Мимо рта. Всегда.
У живой воды не судьба – печаль. Ей собой – мертвеца лечить.
Ручейком русалочьих чистых слёз камень сердца его точить.
Дивным ивам – плакучие косы вить, и молить молчаливо – встань!
Нитям рыбьих стай – плавниками рвать его бархатную гортань.
Почему хлебал ты ладонью то, что не вычерпать и ведром?
Почему от моих поцелуев вновь почернело твоё серебро?
Почему в моё лоно – песок златой – не воткнулись твои ножи?
Неподвижный, нелюбленный, славный мой. Я прошу – не молчи. Скажи!
Иль напрасно я, искупав тебя, искупила твой смертный грех?
Верю, будет день, и сойдёт ко мне тот, чья воля превыше всех.
Превратит тебя в хлеб, а меня в вино. Мы живые сомкнём уста.
Опьянев, станешь ты одержимым мной. Я же стану тобой – сыта.