Капитан непостроенных бригов, атаман несозданных вольниц, это я говорю — довольно! Без истерик. Подпишем приговор. Ваша сила! О чем тут спорить. Без истерик! Без ставок на удаль. Я не Ксеркс, я не выпорю море и стрелять без толку не буду. Представитель другого племени, злыми днями в бездельники меченный, я умею от поры до времени расправлять по-мужскому плечи.
Я несла свою беду По весеннему льду. Подломился лед,душа оборвалася, Камнем под воду пошла, А беда - хоть тяжела - А за острые края задержалася.
И беда с того вот дня Ищет по свету меня, Слухи ходят вместе с ней,с кривотолками. А что я не умерла, Знала голая ветла Да еще перепела с перепелками.
Кто ж из них сказал ему, Господину моему, Только выдали меня,проболталися. И от страсти сам не свой Он отправился за мной, А за ним беда с молвой увязалися.
Он настиг меня ,догнал, Обнял,на руки поднял. Рядом с ним в седле беда ухмылялася. Но остаться он не мог, Был всего один денек, А беда на вечный срок задержалася.
Чуть ночь превратится в рассвет, вижу каждый день я: кто в глав, кто в ком, кто в полит, кто в просвет, расходится народ в учрежденья. Обдают дождем дела бумажные, чуть войдешь в здание: отобрав с полсотни - самые важные!- служащие расходятся на заседания.
Заявишься: "Не могут ли аудиенцию дать? Хожу со времени она".- "Товарищ Иван Ваныч ушли заседать - объединение Тео и Гукона".
Исколесишь сто лестниц. Свет не мил. Опять: "Через час велели прийти вам. Заседают: покупка склянки чернил Губкооперативом".
Через час: ни секретаря, ни секретарши нет - голо! Все до 22-х лет на заседании комсомола.
Снова взбираюсь, глядя на ночь, на верхний этаж семиэтажного дома. "Пришел товарищ Иван Ваныч?" - "На заседании А-бе-ве-ге-де-е-же-зе-кома".
Взъяренный, на заседание врываюсь лавиной, дикие проклятья дорогой изрыгая. И вижу: сидят людей половины. О дьявольщина! Где же половина другая? "Зарезали! Убили!" Мечусь, оря. От страшной картины свихнулся разум. И слышу спокойнейший голосок секретаря: "Оне на двух заседаниях сразу.
В день заседаний на двадцать надо поспеть нам. Поневоле приходится раздвояться. До пояса здесь, а остальное там".
С волнением не уснешь. Утро раннее. Мечтой встречаю рассвет ранний: "О, хотя бы еще одно заседание относительно искоренения всех заседаний!"
От героев былых времен Не осталось порой имен. Те, кто приняли смертный бой, Стали просто землей и травой... Только грозная доблесть их Поселилась в сердцах живых. Этот вечный огонь, нам завещан одним, Мы в груди храним.
Погляди на моих бойцов - Целый свет помнит их в лицо. Вот застыл батальон в строю... Снова старых друзей узнаю. Хоть им нет двадцати пяти, Трудный путь им пришлось пройти, Это те, кто в штыки поднимался как один, Те, кто брал Берлин!
Нет в России семьи такой, Где не памятен был свой герой. И глаза молодых солдат С фотографий увядших глядят... Этот взгляд, словно высший суд, Для ребят, что сейчас растут. И мальчишкам нельзя ни солгать, ни обмануть, Ни с пути свернуть!
Всю ночь на улице мело, И за окном белым - бело, И толще справочника свежий календарь, И дворник, маленький таджик, С лопатой по двору кружит На языке Хайяма матеря январь.
Забыты праздники давно, Как прошлогоднее кино, Сюжет которого не вспомнить никому. А я несу тебе цветы, Чтобы скорей узнала ты О том, что мне пока известно одному.
Я знаю точно, растает лёд, В тиши полночной иволга запоёт. И рыжею девчонкой, тёплою ото сна, В озябший мир придёт Весна.
Прогноз погоды -снегопад, В заторах улицы стоят, Машины, как сугробы с выхлопной трубой. И из приёмников - FM Непобедимый «Boney M» Поёт, как на Багамах плещется прибой.
Народ торопится, скользит, Теряя варежки в грязи, Ко входу в недра всепогодного метро. И я с цветами под пальто, Спешу сказать тебе про то, Что вопреки прогнозам метеобюро…
Я знаю точно, растает лёд, В тиши полночной иволга запоёт. И рыжею девчонкой, тёплою ото сна, В озябший мир придёт Весна.
К палатке с надписью «Табак» Какой - то уличный остряк, Приклеил объявленье «Лыжи на прокат!». Но шутки гражданам не в кайф, Поскольку в их привычный драйв Так неожиданно вмешался снегопад.
Пенсионеры и врачи, Негоцианты и ткачи В стихийном бедствии теперь одна семья. И только бойкий карапуз, Похожий на большой арбуз, Сидит на санках, улыбаясь, как и я…
Я знаю точно, растает лёд, В тиши полночной иволга запоёт. И рыжею девчонкой, тёплою ото сна, В озябший мир придёт Весна.
Он знает точно, растает лёд, В тиши полночной иволга запоёт, И рыжею девчонкой, тёплою ото сна, В озябший мир придёт Весна.
В озябший мир придёт Весна. В озябший мир придёт Весна.
— Что происходит на свете?— А просто зима. — Просто зима, полагаете вы?— Полагаю. Я ведь и сам, как умею, следы пролагаю в ваши уснувшие ранней порою дома.
— Что же за всем этим будет?— А будет январь. — Будет январь, вы считаете?— Да, я считаю. Я ведь давно эту белую книгу читаю, этот, с картинками вьюги, старинный букварь.
— Чем же все это окончится?— Будет апрель. — Будет апрель, вы уверены?— Да, я уверен. Я уже слышал, и слух этот мною проверен, будто бы в роще сегодня звенела свирель.
— Что же из этого следует?— Следует жить, шить сарафаны и легкие платья из ситца. — Вы полагаете, все это будет носиться? — Я полагаю,что все это следует шить.
— Следует шить, ибо сколько вьюге ни кружить, недолговечны ее кабала и опала. — Так разрешите же в честь новогоднего бала руку на танец, сударыня, вам предложить!
— Месяц — серебряный шар со свечою внутри, и карнавальные маски — по кругу, по кругу! — Вальс начинается. Дайте ж, сударыня, руку, и — раз-два-три, раз-два-три, раз-два-три, раз-два-три!..
Я когда-то состарюсь, Память временем смоет, Если будут подарки Мне к тому рубежу,- Не дарите мне берег, Подарите мне море, Я за это, ребята, Вам спасибо скажу, Я за это, ребята, Вам спасибо скажу.
Поплыву я по морю, Свою жизнь вспоминая, Вспоминая свой город, Где остались друзья, Где все улицы в море, Словно реки впадают, И дома, как баркасы, На приколе стоят.
Что же мне еще надо? Да, пожалуй, и хватит, Лишь бы старенький дизель Безотказно служил, Лишь бы руки устали На полуночной вахте, Чтоб почувствовать снова, Что пока что ты жив.
Лишь бы я возвращался, Знаменитый и старый, Лишь бы доски причала, Проходя, прогибал, Лишь бы старый товарищ, От работы усталый, С молчаливой улыбкой Руку мне пожимал.
Я когда-то состарюсь, Память временем смоет, Если будут подарки Мне к тому рубежу,- Не дарите мне берег, Подарите мне море, Я за это, ребята, Вам спасибо скажу.
Я небо приоткрою, как старый клавесин И пальцы окуну в клавиатуру звезд, И звуки оживут, и вниз дождем косым Скользнут по кронам елей и берез.
И оплывет луна подтаявшей свечой, И медная струна расскажет ни о чем. И расцветет в миноре легкий птичий гам, И будет волны море гнать к моим ногам.
Я прикоснусь губами к талому ручью, И стану дуть в него, как в тонкую свирель, И я его звенеть по нотам научу, И снова превращу ноябрь в апрель.
И будто с куполов малиновый трезвон Сорвется проводов капели светлый звон, И расцветет в миноре легкий птичий гам, И будет волны море гнать к моим ногам.
Я вытяну дожди в шесть разноцветных струн, И пальцами ветров возьму аккорд зари. И надо мной сгорят двенадцать желтых лун, Похожих на простые фонари.
И неба акварель рассветит первый луч. И тоненькая трель прорвет завесу туч. И кистью музыки раскрасятся цветы, И в жизнь войдет любовь, и это будешь ты!
На белом свете есть прекрасный белый цвет, Он все цвета собрал, как будто-бы в букет, По краскам осени хожу я, как во сне И жду когда вернется тихий белый снег. О-о-о-о, белый снег.
На белом облаке - неспелые дожди, Ты приходи и никуда не уходи, На белом море белым солнцем день отбит, Ты полюби и никогда не разлюби О-о-о-о, белый снег.
О, белизна твоей протянутой руки, И льет луна на крышу белые стихи, Лежит под лампой белый снег твоих страниц, И сквозь снега я вижу лес твоих ресниц, О-о-о-о, белый снег.
Потом был поезд, и какой-то человек Сметал метлой с перрона тихий белый снег, Чтоб от следов твоих не стало и следа, И мы смеялись, чтобы вдруг не зарыдать, О-о-о-о, белый снег.
И все на свете перепутались цвета, В одну лишь краску под названьем "темнота" И в ту страну сплошных озер, лесов и рек, Ты унесла с собою тихий белый снег, О-о-о-о, белый снег. (с) Ю. Визбор
Я усталым таким еще не был В эту серую морозь и слизь Мне приснилось рязанское небо И моя непутевая жизнь.
Много женщин меня любило. Да и сам я любил не одну. Не от этого ль темная сила Приучила меня к вину.
Бесконечные пьяные ночи И в разгуле тоска не впервь! Не с того ли глаза мне точит Словно синие листья червь?
Не больна мне ничья измена, И не радует легкость побед, Тех волос золотое сено Превращается в серый цвет,
Превращается в пепел и воды, Когда цедит осенняя муть. Мне не жаль вас, прошедшие годы, Ничего не хочу вернуть.
Я устал себя мучить бесцельно. И с улыбкою странной лица Полюбил я носить в легком теле Тихий свет и покой мертвеца.
И теперь даже стало не тяжко Ковылять из притона в притон, Как в смирительную рубашку Мы природу берем в бетон.
И во мне, вот по тем же законам, Умиряется бешеный пыл. Но и все ж отношусь я с поклоном К тем полям, что когда-то любил.
В те края, где я рос под кленом, Где резвился на желтой траве,— Шлю привет воробьям и воронам И рыдающей в ночь сове.
Я кричу им в весенние дали: «Птицы милые, в синюю дрожь Передайте, что я отскандалил,— Пусть хоть ветер теперь начинает Под микитки дубасить рожь». (с) С.Есенин