* * *
По утрам моё тело помнит твоё тепло.
То небритую щёку дыханье твоё ожжёт,
То весна воскрешает безвыходно и светло
То, что память хоронит, а стало быть – бережёт.
Я и сам хоронил тебя, чтобы помнить век.
Я и сам возносил тебя в глубину души…
Но тебя без остатка не выселить из-под век.
Ты впиталась в меня, как в подушку твои духи.
И когда я шепчу, предвещая судьбу строке,
Или имя твоё… и мне видится профиль твой –
Ты, быть может, смеёшься в немыслимом далеке,
А быть может, и плачешь, жалея, что я живой.
* * *
Взгляд её сводит волны семи морей,
Сводит с ума рыбаков и рыбацких жён…
Я ли не рвался к ней со всех якорей.
Я ль не нашёл её и теперь – сражён.
Лодка моя полна, тяжело весло.
Берег далёк, а даль – голуба, близка…
Помнишь ли ты вдали – как меня несло
Свет голубой вдохнуть у её виска.
Гонит теченье в ночь, а её рука
Не отпускает, тянется за кормой.
Сколько тебе учить меня, дурака,
Ангел беспечный, ангел утопший мой…