* * *
По утрам моё тело помнит твоё тепло.

То небритую щёку дыханье твоё ожжёт,


То весна воскрешает безвыходно и светло

То, что память хоронит, а стало быть – бережёт.



Я и сам хоронил тебя, чтобы помнить век.

Я и сам возносил тебя в глубину души…

Но тебя без остатка не выселить из-под век.

Ты впиталась в меня, как в подушку твои духи.



И когда я шепчу, предвещая судьбу строке,

Или имя твоё… и мне видится профиль твой –

Ты, быть может, смеёшься в немыслимом далеке,

А быть может, и плачешь, жалея, что я живой.

* * *



Взгляд её сводит волны семи морей,

Сводит с ума рыбаков и рыбацких жён…

Я ли не рвался к ней со всех якорей.

Я ль не нашёл её и теперь – сражён.



Лодка моя полна, тяжело весло.

Берег далёк, а даль – голуба, близка…

Помнишь ли ты вдали – как меня несло

Свет голубой вдохнуть у её виска.



Гонит теченье в ночь, а её рука

Не отпускает, тянется за кормой.

Сколько тебе учить меня, дурака,

Ангел беспечный, ангел утопший мой…