В туче искрит золотой пирит, влага ползет с гор.
Он говорит, она говорит, все говорят - хор.
И всяк хорист на своей волне: тенор, басы, фальцет -
любых октав и гармоний вне. Но там, где она - центр.
Один вину воздает хвалу, другой - про войну-войну.
Но среди тех, кто прирос к столу, он слышит ее одну.
Что ему до смысла ее речей? - звук подчинил слова.
Она говорит, как журчит ручей, как шелестит листва.
Что ей до прочных его опор, нравственной правоты? -
она не видит его в упор, с другим перейдя на "ты".
И он, от ярости ошалев, - ни выдохнуть, ни сглотнуть -
гудит, как шмель и рычит, как лев, к ней прорубая путь
ревностью звука, бравадой дна, ведая, что творит.
Его не слышит она одна. Неважно, он повторит