Дождь не может идти вечно (с)
Мама, папа, сестра и братик, я, и солнышко в пять лучей.
Я рисую его в тетради. У меня есть все пять ключей.
Драмкружок и кружок по фото, мне охота и петь еще.
Каждым летом по турпоходам. Жизнь - река, и она течёт.
Вдаль стремиться физкультприветом, и глазами пойти в отца.
И в участии есть победа, раз участвуешь до конца.
Конкурс, битва, олимпиада, развлечение из наук.
Я умею красиво падать, подниматься учусь без рук.
Пусть у каждой второй подруги мальчик есть, а глаза пусты -
Слишком много у нас в округе и без этого красоты.
Этим надо помочь и этим, успокоить и поддержать.
Надо бегать быстрей, чем ветер, не сдаваться и есть с ножа.
Я умею и рыбу в кляре, и шашлык вертеть над огнём.
Летом выедем в Заполярье, а зимой на моря махнём.
Развальсировались капели, лёд убрав над моим мирком.
Я пою в городской капелле шестерёночным тенорком,
волонтёрю при онкоцентре и учусь за десятерых.
Жизнь браслетиком из этсэтэр, исключением из игры
мне становится год от года, и я с ней на одной волне.
Я изменчива, как погода, только солнце всегда во мне.
Что ни день, то научный диспут. Что ни вечер, не ждать беды.
Все бутылки, что дома, из-под минеральной простой воды.
Оптимисты и активисты, и у каждого лоб высок.
Что мне Твиттер, когда есть Твистер? Что мне водка, когда есть сок?
Мы немножечко разминулись, лишь сильней становясь одним.
Я живу через пару улиц, приезжая по выходным.
Если день от меня зависит, зависаю у них в гостях.
Мы играем в потёртый Диксит или в покер, что на костях.
Всех и каждого обожаю, кто рождает во мне слова.
Я совсем-пресовсем большая. Мне исполнится двадцать два.
Боже-боженька, позови на твой весенний разлив огня.
Скоро я полюблю взаимно так похожего на меня.
В сослагательном наклоненьи, как в поклоне, стою в церквях.
У цепочки ослабли звенья, капли крови на рукавах.
Папа умер в далеком детстве, написав от меня отказ.
Я узнала, куда мне деться. Постояв у свободных касс,
убежала и продолжаю бег по кругу от всех зеркал,
на которые надышала, чтоб никто меня не искал.
Все победы - они от Пирра. Все отметины - от Христа.
Знаю майна и знаю вира в маневрированьи креста,
что носила в лет девять-десять на веревочках и шнурках,
а теперь он так много весит - вены лопнули на руках.
Явь - бессонница, ночь - кошмары, из двух зол получаю три.
Бьют по рёбрам земному шару, разбивая стекло витрин,
за которыми манекеном притворяюсь, закрыв глаза.
Встанет в пробку во мне мгновенно оживлённая полоса,
да потом как газует с места и прямёхонько в ДТП.
Я в себя никакой инвестор, что мне в руку вложить тебе?
Я большая для лилипута, только карлица для людей.
Я хочу, я могу и буду генерировать сто идей,
да кому они здесь нужны-то, хоть одна или две из ста?
Если лодки разбиты бытом, мне подводною, может, стать?
Мама, бабушка в предынфарктном. Нос в колени, по ветру дым.
Как же жмёт эта кофта-фатум. Умирающий молодым -
чин почётный для Красной Книги, но не книжки, что я пишу.
Вот дождаться бы мне каникул и прилипнуть к карандашу.
И чтоб там эта Катька, Ленка - не Стефания, упаси -
не разбила свои коленки. Не садилась не в то такси.
Чтобы мама была и папа, и сестренка, и старший брат.
Чтобы не было киноляпов в полном метре простейших правд.
Чтобы жизнь была не подарком, но на месте все пять ключей.
Чтобы солнце сияло ярко, а не черным и без лучей.
Боже-боженька, пусть не стухнет искра, тлеющая едва.
Я надеюсь, что мне не стукнет, а исполнится двадцать два.
Я рисую его в тетради. У меня есть все пять ключей.
Драмкружок и кружок по фото, мне охота и петь еще.
Каждым летом по турпоходам. Жизнь - река, и она течёт.
Вдаль стремиться физкультприветом, и глазами пойти в отца.
И в участии есть победа, раз участвуешь до конца.
Конкурс, битва, олимпиада, развлечение из наук.
Я умею красиво падать, подниматься учусь без рук.
Пусть у каждой второй подруги мальчик есть, а глаза пусты -
Слишком много у нас в округе и без этого красоты.
Этим надо помочь и этим, успокоить и поддержать.
Надо бегать быстрей, чем ветер, не сдаваться и есть с ножа.
Я умею и рыбу в кляре, и шашлык вертеть над огнём.
Летом выедем в Заполярье, а зимой на моря махнём.
Развальсировались капели, лёд убрав над моим мирком.
Я пою в городской капелле шестерёночным тенорком,
волонтёрю при онкоцентре и учусь за десятерых.
Жизнь браслетиком из этсэтэр, исключением из игры
мне становится год от года, и я с ней на одной волне.
Я изменчива, как погода, только солнце всегда во мне.
Что ни день, то научный диспут. Что ни вечер, не ждать беды.
Все бутылки, что дома, из-под минеральной простой воды.
Оптимисты и активисты, и у каждого лоб высок.
Что мне Твиттер, когда есть Твистер? Что мне водка, когда есть сок?
Мы немножечко разминулись, лишь сильней становясь одним.
Я живу через пару улиц, приезжая по выходным.
Если день от меня зависит, зависаю у них в гостях.
Мы играем в потёртый Диксит или в покер, что на костях.
Всех и каждого обожаю, кто рождает во мне слова.
Я совсем-пресовсем большая. Мне исполнится двадцать два.
Боже-боженька, позови на твой весенний разлив огня.
Скоро я полюблю взаимно так похожего на меня.
В сослагательном наклоненьи, как в поклоне, стою в церквях.
У цепочки ослабли звенья, капли крови на рукавах.
Папа умер в далеком детстве, написав от меня отказ.
Я узнала, куда мне деться. Постояв у свободных касс,
убежала и продолжаю бег по кругу от всех зеркал,
на которые надышала, чтоб никто меня не искал.
Все победы - они от Пирра. Все отметины - от Христа.
Знаю майна и знаю вира в маневрированьи креста,
что носила в лет девять-десять на веревочках и шнурках,
а теперь он так много весит - вены лопнули на руках.
Явь - бессонница, ночь - кошмары, из двух зол получаю три.
Бьют по рёбрам земному шару, разбивая стекло витрин,
за которыми манекеном притворяюсь, закрыв глаза.
Встанет в пробку во мне мгновенно оживлённая полоса,
да потом как газует с места и прямёхонько в ДТП.
Я в себя никакой инвестор, что мне в руку вложить тебе?
Я большая для лилипута, только карлица для людей.
Я хочу, я могу и буду генерировать сто идей,
да кому они здесь нужны-то, хоть одна или две из ста?
Если лодки разбиты бытом, мне подводною, может, стать?
Мама, бабушка в предынфарктном. Нос в колени, по ветру дым.
Как же жмёт эта кофта-фатум. Умирающий молодым -
чин почётный для Красной Книги, но не книжки, что я пишу.
Вот дождаться бы мне каникул и прилипнуть к карандашу.
И чтоб там эта Катька, Ленка - не Стефания, упаси -
не разбила свои коленки. Не садилась не в то такси.
Чтобы мама была и папа, и сестренка, и старший брат.
Чтобы не было киноляпов в полном метре простейших правд.
Чтобы жизнь была не подарком, но на месте все пять ключей.
Чтобы солнце сияло ярко, а не черным и без лучей.
Боже-боженька, пусть не стухнет искра, тлеющая едва.
Я надеюсь, что мне не стукнет, а исполнится двадцать два.