Дождь не может идти вечно (с)
Помним!
«Этот писатель - бесконечно одинокий и не услышанный в раскатах революционных лет - сильно тосковал перед смертью о людях. Он просил привести к нему хотя бы одного человека, читавшего его книги, чтобы увидеть его, поблагодарить и узнать, наконец, запоздалую радость общения с людьми, ради которых он работал.
Но было поздно. Никто не успел приехать в сонный, далекий от железных дорог провинциальный город.
Грин попросил, чтобы его кровать поставили перед окном, и все время смотрел на горы. Может быть, их синева на горизонте напоминали его любимое и покинутое море.
Только две женщины, два человека пленительной простоты были с Грином в дни его смерти - жена и ее старуха мать».
(К. Паустовский, «Черное море».)
«Этот писатель - бесконечно одинокий и не услышанный в раскатах революционных лет - сильно тосковал перед смертью о людях. Он просил привести к нему хотя бы одного человека, читавшего его книги, чтобы увидеть его, поблагодарить и узнать, наконец, запоздалую радость общения с людьми, ради которых он работал.
Но было поздно. Никто не успел приехать в сонный, далекий от железных дорог провинциальный город.
Грин попросил, чтобы его кровать поставили перед окном, и все время смотрел на горы. Может быть, их синева на горизонте напоминали его любимое и покинутое море.
Только две женщины, два человека пленительной простоты были с Грином в дни его смерти - жена и ее старуха мать».
(К. Паустовский, «Черное море».)